В закрытом гарнизоне - Валерий Ковалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За валюту? – переложив коробку из руки в руку, уважительно интересуюсь я.
– Ну да, – щурится он на весеннее солнце. – Для такой женщины не жалко. Она известная актриса. А зовут Наталья Варлей.
– Ух ты! – удивленно пучу я глаза. – Это ж надо!
Фильм «Кавказская пленница» пользуется на флотилии неизменным успехом, его постоянно крутят на бербазе, а экипажи лодок берут с собой в автономки.
Зимой прошел слух, что Варлей видели в поселке, но все посчитали это очередной байкой. Оказывается, нет.
От предвкушения возможной встречи я даже всхлипываю и представляю, как все мне будут завидовать.
Но в голове сразу же возникает мысль, а не «разводит» ли меня «бычок»? Как водится на флоте, Пыльников горазд на розыгрыши и за ним не заржавеет.
– А вы того, не шутите, а, товарищ капитан-лейтенант? – чащу я ногами рядом с офицером, с надеждой заглядывая ему в глаза.
– У нас, Королев, только боцман шутит, – следует невозмутимый ответ. – Да и то, если с глубокого похмелья.
Поверив командиру на слово, я успокаиваюсь, снова включаю воображение и рисую в голове заманчивую картину встречи с кинодивой.
Получается хорошо, и я едва не роняю коробку.
– Я ж сказал осторожно! – аж подсигивает на месте «бычок». – Ни хрена кроме железа доверить нельзя!
Оставшийся отрезок пути мы идем молча, каждый занятый своими мыслями.
Миновав базовый Дом офицеров, у которого стоят несколько автомобилей и дефилирует празднично одетая публика, мы пересекаем обширную площадь, следуем к одной из пятиэтажек, заходим в пахнущий кошками подъезд и поднимаемся на площадку третьего этажа.
– Дзен-нь, – певуче доносится из-за оббитой дерматином левой двери, после нажатия «бычком» кнопки.
Вслед за этим внутри лязгает замок, она широко открывается и в проеме возникает рослый детина.
– О, Серега, проходи! – радостно гудит он. – Наташа, встречай гостя!
Откуда-то из глубины квартиры цокают каблучки, и в ярко освещенной прихожей появляется та, в которую мы влюбляемся на экране.
– Привет, Сережа, – хлопают пушистые ресницы и, приподнявшись на цыпочках, актриса чмокает моего командира в щеку.
– Ой, а это, что за мальчик? – обращает она на меня взгляд, и на щеках играют ямочки.
– Это не мальчик, а мой торпедист, – значительно изрекает Сергей Ильич. – Давай, Королев, заноси, – и делает соответствующий жест.
Я деревянно перешагиваю порог, осторожно ставлю у стены коробку и, сглотнув слюну, с видом идиота пялюсь на красавицу.
Она почти такая же, как в кино, только еще лучше и без Шурика.
Это явно веселит присутствующих, вся тройка переглядывается и весело хохочет.
После этого Наташа благодарит Пыльникова за подарок, а мне на прощание подает руку.
Она маленькая и изящная, как бы не раздавить.
– Ну, все, Королев, а теперь дуй через сопки в часть, – делает начальственное лицо Сергей Ильич.
Да смотри патрулю не попадись, понял?
– Точно так, – с сожалением отвечаю я, и, оглядываясь, выхожу на лестничную площадку.
Дверь за мной закрывается и сказка заканчивается.
А спустя месяц, на предпоходовой отработке в море, «бычок» под настроение рассказал, что Наташи в гарнизоне больше нет.
Не понравилась ей северная романтика.
Примечания:
Форма «три» – одна из разновидностей морской формы.
Банка – табурет с отверстием в крышке. для переноски.
Бычок – командир боевой части (жарг.)
Рубль на счастье
– На Фла-аг и Гюйс*, смир-рна! – разносится из боевой трансляции над еще спящим заливом.
Застывшие вдоль бортов синие шеренги чуть вздрагивают, подбородки задираются в высокое небо, в ушах звон секундной тишины.
– Фла-аг и Гюйс поднять!
Сотни глаз пялятся на флагштоки, по которым вверх ползут свернутые алое и сине-белое полотнища, потом они разворачиваются легким бризом и гордо реют в носу и на рубке плавбазы.
– Во-ольно! – следует завершающий аккорд, и день начинается.
Стоящие поодаль от нашей, шеренги распадаются, экипажи гремят сапогами по еще влажному от утренней приборки деревянному настилу палубы и скатываются по крутому трапу вниз, потом строятся и, один за одним, исчезают в утренней дымке.
Наш остается на месте, и к тому есть причины.
Сегодня состоится спуск на воду нового подводного ракетоносца, который экипажу надлежит принять и испытать в море.
Сформированный год назад, он прошел обучение в атомном учебном центре Палдиски, затем стажировался на однотипных кораблях 3 флотилии Краснознаменного Северного флота и оттуда прибыл в Северодвинск для завершения «большого круга»*.
Накануне, в городской сберкассе, замполитом получены сто двадцать серебряных рублей, которые, по старой флотской традиции, должны лечь на рельсы стапеля, откуда наш корабль впервые выйдет в море.
Когда причал пустеет, облаченный в парадный мундир командир обращается к экипажу с короткой напутственной речью, потом кивает старпому и тот бросает, – всем вниз!
У высокого, окрашенного в шаровый цвет борта «Иртыша» мы строимся и походной колонной, во главе с офицерами, направляемся в сторону КПП, из-за которого поднимается солнце.
Его лучи весело сияют на золоте офицерских погон, мичманских шевронов и кортиков, легкий ветерок играет муаром матросских, с якорями, лент.
– Шире шаг! – командует идущий справа старпом, и колонна прибавляет ходу.
Гул причала сменяется скрипом дорожного гравия под ботинками, и строй подходит к КПП.
– КрасавцЫ, – подняв вверх полосатый шлагбаум, умиляется пожилая «вохра» в брезентовом плаще и с допотопным наганом на ремне.
В задних рядах смеются, и старпом делает зверское лицо.
Теперь под ногами серая лента асфальта и мы выходим в город.
Обычно, в целях экономии времени, экипаж следует на завод вдоль побережья, минуя базовые склады и молодой парк, но сегодня день особенный, и мы идем через центр.
Шагающие впереди и сзади строя «флажковые», при необходимости предупреждают движение автотранспорта, а изредка встречающиеся прохожие со значением улыбаются.
Многие из них работают на заводе и знают, что означает такое шествие.
У обширной, со стеклянными дверьми проходной, следует команда – «стой!», и под пристальными взглядами охраны, мы минуем турникеты.
Территория СМП* впечатляет размерами и тем, что внутри.
Фактически, это город в городе, со своим портом, многочисленными цехами, ЭЛЛЕНГАМИ и доками, в которых чернеют тела строящихся или находящихся в ремонте атомоходов.
По всей его обширной, утопающей в зелени территории ходят автобусы, снуют грузовые автомобили и целеустремленно следуют группы людей, облаченных в синюю униформу.
За проходной мы снова строимся и, печатая шаг, движемся по центральной аллее в направлении причальной стенки, потом звучит команда – «левое плечо вперед!» и строй шагает вдоль нее.
У причалов, рядом с дебаркадерами, под сеткой камуфляжа застыла «золотая рыбка»*, на корпусах двух соседних лодок всплескивают блики сварки и стучат пневмомолотки, завод кует ядерный щит Родины.
Потом мы приближаемся к громадной коробке расположенного вблизи залива 50-го цеха, в котором укрыт наш ракетоносец и ступаем под его высокие своды.
То, что перед нами, похоже на иллюстрации из романа Свифта.
Только вместо Гулливера, на установленных на рельсах массивных тележках, возлежит черная химера левиафана,* а вокруг, на платформах и смотровых площадках, толпятся группы тех, кто его создал.
Экипажу определяют место в непосредственной близости от корабля, затем равняют по линейке, и командир с замполитом отправляется для отдания рапорта на площадку, где стоит высокое начальство.
Оно представлено целым сонмом адмиралов, гостями из Москвы и руководством предприятия.
Здесь же, чуть в стороне, блестит медью военный оркестр.
Пока тянется подготовительная часть, по знаку помощника (вопрос согласован с заводчанами), два наших мичмана быстро укладывают на рельсы перед тележками заветные рубли, а мы, задрав головы, с восторгом глазеем на корабль и ждем торжественного момента.
Наконец в цехе гулко щелкает, где-то вверху с расстрелов срывается стайка воробьев, и начинается посвященный знаменательному событию короткий митинг.
Слово поочередно берут директор предприятия, главный конструктор проекта и Главком ВМФ.
Речи двух первых завершаются аплодисментами гражданских, а на поздравления Главкома мы набираем в грудь воздуха и оглушительно орем троекратное – «ура!».
Затем наступает кульминация действа, кто-то из офицеров штаба вручает командиру бутылку шампанского, и тот направляется к выпуклому борту ракетоносца.
Взмах руки, искры осколков и белая пена на корпусе.
– ».. рра!!» мешается с громом государственного Гимна, тележки чуть вздрагивают и махина крейсера почти неощутимо начинает свой ход по рельсам.